Взяв микрофон и сдерживая смех,
я вскрикнул, уподобившись мерзавцу:
— а эту женщину любил я меньше всех!
И указал на брошенную пальцем.
Она стояла посреди толпы:
толпа смеялась, потирая руки!
Я видел, как меняются черты
ее лица от поглотившей скуки.
Я наблюдал спокойный, добрый взгляд;
в ее глазах блуждало безразличие
к безумцам, что кусают и шипят —
...я меньшился от этого величия.
Ушла она
под угасавший смех
больной толпы.
А я стоял и мялся;
ведь эту женщину любил я больше всех.
Но по сей день ей в этом не признался.